Азиль

Вынашивала идею больше полутора лет. Никак не могла взяться за неё - не отпускали "Игрушки дома Баллантайн". Но наконец-то процесс пошёл. Вот вам росточек будущего романа. Черновик, само собой.

Звёзд не видно. Ни единой. Хотя взрослые утверждают, что они есть. Даже если сильно-сильно всматриваться – небо тёмное, в расплывчатых разводах разных оттенков серого. Но если очень крепко зажмуриться, а потом резко открыть глаза…
- Same amala oro kelena… Oro kelena dive kerena sa o roma, o daje…
Нянюшкина песня летит ввысь, к шпилям собора, голос Ганны мягок, как пух под крылом отцовской птицы, слова на непонятном языке завораживают, зовут вверх. На макушку ложится тёплая ладонь, треплет светлые пряди.
- Вам пора, месье Бойер, - негромко говорит Ганна.
- Веро ещё не вышла, - упрямится мальчик, капризно кривит губы.
- Мы вернёмся позже, нас привезёт месье Каро. Так велит обряд. Идите же, месье.
Мальчик бросает взгляд на мерцающие тёплым светом свечей окна собора, вздыхает и спускается по выщербленным широким ступеням к машине. На ходу считает: одна ступенька, две, три… После седьмой сбивается. В шесть лет не зазорно забыть, что после семи идёт восемь. Он оборачивается, чтобы окликнуть Ганну, но нянюшка исчезает в дверях собора.
Цокая каблуками, мальчик подбегает к электромобилю и ныряет в салон. Плюхается на сиденье, елозит, устраиваясь поудобнее. Ему нравится, как скрипит искусственная кожа обивки.
- Ты мнёшь мне платье, - сурово замечает мать. – Веди себя прилично.
Мальчик отодвигается в угол, подальше от бесчисленных оборок, кружев и бантов на материнской юбке. Он не выносит, когда она отчитывает его сухим, безжизненным тоном. Хочется думать о звёздах там, выше купола, и о том, какая красивая его сестра в подвенечном наряде.
- А когда мне можно будет вот так, как Веро? – дёргает он отца за расшитый рукав куртки.
- Когда подрастёшь, - улыбается тот одними уголками рта.
- Ну когда?
- Лет в шестнадцать, - нервно отвечает мать. – Уймись.
- Изабель, - с укоризной окликает её супруг. – Всё же хорошо?
- Да-да. Просто расчувствовалась и разволновалась. Едем?
Месье Бойер включает мотор, электромобиль мягко трогается с места. Из темноты перед машиной возникает фигура в накидке поверх униформы.
- Советник Бойер, подождите!
Шум двигателя стихает, месье Бойер опускает боковое стекло:
- В чём дело?
- Срочное послание, - выдыхает гонец, опускает в ладонь Советника конверт и растворяется в ночи.
Мальчик вскакивает с места, заглядывает через переднее сиденье и отцовское плечо. С коротким щелчком ломается сургучная печать на письме, шелестит серая шероховатая бумага. Мать в сердцах дёргает мальчика за пояс в бархатных штанишках.
- Да сядь же на место!
В тот же момент кольцо, подаренное четырнадцатилетней Веронике Бойер к помолвке, падает с ладони девочки. Подпрыгивая, словно живое, оно катится по каменному полу собора и на мгновенье задержавшись на краю, скрывается в глубокой расщелине. Вероника коротко ахает, исчезает с лица счастливое выражение.
Конверт в руках Советника Бойера отчётливо щёлкает и взрывается, залив салон электромобиля ослепительным светом.